Я сука рыжая с ободранным хвостом.
Мой ужин — снег, мои щенки на дне канала.
Я горла резала обломанным клыком.
Я остывающую кровь лакала.
Меня пинали сотни разных ног,
Мне в морду тыкали горящие поленья,
Я пью из луж промасленных дорог,
Меня не видящего неба отраженья.
Ища тепла в дыхании сточных вод,
Безвольно волоча поломаную лапу,
Я думала о том, когда за мной придет
Покой. Из мягкой тишины уложит вату.
Я думала о том, что дети это зло,
И мир для них лишь бабочка на острие булавки,
Но я прощала их всегда за то
Что иногда они приют давали шавке.
Я слушала однажды дождь, и он сказал мне
Что эти капли были влагой моря
Согретым солнцем среди дивных скал
В нем можно утопить любое горе.
И я пошла сквозь голод долгих дней
К заветным берегам единственной надежды,
Но становилось только холодней,
И море оказалось снежным.
Я отдала бы всё за то, чтоб только быть
Хоть чьей-нибудь на это дне вселенной,
Чтобы в конце концов торжественно остыть
В заботливых руках любви обыкновенной.